Дата мероприятия: 16 апреля 2017 в 13:12

Место проведения: МО

Стоимость посещения: вход свободный

Возраст: без ограничений

434

Читайте отзывы на книги от наших читателей!

Лучший отзыв марта - Ольга Кузьмина (Терри Пратчетт "Народ или Когда-то мы были дельфинами"):
Эта книга - гимн эволюции. Как всегда в историях Терри Пратчетта события происходят стремительно, мир вокруг меняется так быстро, что героям ничего не остается, как развиваться или... Остановка, уныние означает смерть. Естественный отбор по Пратчетту - это вовсе не жестоко. Сэр Терри верил в людей, в их возможности стать умнее, лучше, сильнее. В этой книге эволюционируют все. Эволюционирует Мао - от наивного мальчика, слепо верящего в своих богов до вождя Народа. Страшный путь - через боль, одиночество, отчаяние, пустоту неверия - к стремительному взрослению, ответственности, мудрости.
Эволюционирует Дафна - от замученной светским этикетом девочки до настоящей женщины, берущей на себя ответственность за жизнь и смерть. День за днем на острове, куда ее, единственную выжившую на корабле, забросила волна цунами, осыпается с девочки шелуха светского воспитания и открывается настоящая суть. Самая юная из женщин на острове, именно она возьмет в руки хирургические инструменты и будет спасать искалеченных людей. Именно она однажды переступит через свою женскую суть и убьет человека, угрожающего островитянам. В конце книги ей - тринадцатилетней девочке удастся решить судьбу маленького Народа. А потом уехать, потому что появится долг уже перед своей нацией. Эволюционируют жители островов - от измученных скитальцев до единого, пусть и маленького Народа с великим прошлым и космическим будущим.
Эволюционирует сам остров - от крошечного кусочка суши, не отмеченного на картах, до крупнейшего научного центра Земли, где побывали все великие ученые - от Чарльза Дарвина до Ричарда Докинза.
Эту книгу обязательно нужно прочитать в любом возрасте, но чем раньше в юности, тем лучше. И запомнить - даже если ты потерял всё, даже если оказался в совершенно непонятном тебе мире, не сдавайся. Найди в себе силы жить, изучать мир и изменяться к лучшем - ради себя, ради своего народа, ради своей Земли. И тогда тебе откроется Вселенная, а Смерть отступит.

Еще один прекрасный отзыв - от Александра Быкова
"Плоский Мир" Терри Пратчетта - это диск диаметром десять тысяч миль, который летит сквозь межзвездное пространство, опираясь на спины четырех слонов, стоящих на спине гигантской черепахи. По сути — фантастическая, насквозь пропитанная магией и существующая только благодаря волшебству, модель мира нашего. В фантастическом Плоском мире Пратчета реально происходит то, во что верят, или раньше верили в нашем, материальном мире.
И, разумеется, на Плоском мире есть свой Египет. Почти такой же Древний Египет, с пирамидами, которых боится само время, с царем-фараоном, который является живым богом на земле и со всесильными жрецами, которые тысячелетиями хранят тайные знания и незримо управляют каждым шагом фараонов и всей страны в целом. Древний Египет занимает в нашей истории, в наших легендах и в нашем воображении столь значительное место, что его волшебное отражение в Плоском мире просто не могло не возникнуть.
В фантастическом мире Пратчетта этот Египет, с одной стороны — шарж, пародия на наши литературные, кинематографические и эзотерические стереотипы о Египте реальном. Но, с другой стороны, это страна, в которой действительно существуют все те чудеса и явления, которые люди когда-либо приписывали древнему Египту. Пирамиды там, действительно, сильнее времени. Фараон - действительно живой бог. С верховным жрецом Диосом все тоже более чем серьезно.
Пратчеттовский Египет далек от любых исторически обоснованных реконструкций. Это Египет не реальный, а НАДреальный, архетипичный. Это квинтэссенция наших представлений о Египте, как о государстве, в котором главной ценностью и главным принципом жизни является сохранение ритуалов и традиций, и не допущение перемен.
В романе реку, которая, как стержень, нанизывает на себя страну называют не Нил, а Джель. А страна называется Джелибейби — дитя Джеля. Архетипичным антиподом Джелибейби (страны никогда не меняющихся традиций) является Анк-Морпорк - город неудержимого и безжалостного прогресса, плоскомирный двойник Лондона и Нью-Йорка.
Наследник фараона, юноша Теппик, волею судеб получает образование в гильдии убийц в Анк-Морпорке. И это не только фантастические, на пределе человеческих возможностей, навыки профессионального убийцы, но и самое блестящее и разностороннее на Плоском мире образование в области общей культуры, этикета, политики. И вот такой, получивший самое современное образование юноша после случайной смерти своего отца становится живым богом, царем Еги... царем Джелибейби.
В своем романе Пратчетт проводит интереснейший мысленный эксперимент. Может ли самым наилучшим образом образованный и желающий добра своему народу, законный царь серьезно сдвинуть в сторону прогресса свое, закосневшее в традициях и предрассудках, постепенно приходящее в упадок, общество. Да, все его почитают как бога и беспрекословно подчиняются. Но еще более беспрекословно это общество подчиняется традициям. Фараона-реформатора в романе Б.Пруса жрецы, не сумев обмануть или переубедить, просто убивают. Но тут такой трюк не пройдет. Пратчетт Пруса читал. Пратчеттовский фараон — ассасин высшей пробы. Он сам кого хочешь может убить или выкрасть, а уж от любых посягательств на свою жизнь точно спасется.
Однако, несмотря на свою страшную профессию, Теппик — гуманист от природы. И вот он становится царем в стране, где нормой является скармливать провинившихся крокодилам, а то и вовсе сдирать с живых кожу. И все это традиционно делается именем царя, т.е. теперь — именем Теппика. Оставить такие дикие традиции без изменения для Теппика просто невыносимо, невозможно. Кроме того, он мечтает построить канализацию, водопровод, и мост через Ни... через Джель. В добавок он влюбляется в девушку, которую его именем осудили на смерть.
Способен ли изменить традиции правитель, даже идеальный, неуязвимый для покушений и прекрасно образованный, если он не желает убивать? А если он к тому же любит и жалеет своих подданных? А подданные вовсе не хотят ничего менять. Теппик открывает темницу, но осужденный, запертый там не желает спасаться. И не потому, что опасается быть пойманным и тем ухудшить свою участь. Нет. Просто оковы у него в голове. Раз за разом попытки Теппика вести себя с подданными демократично, «приподнять» их до себя, сделать для них что-то хорошее, полезное, справедливое, разбиваются об эти самые незримые оковы у них в головах.
Волшебность мира позволяет Пратчетту не размениваться на материалистические оговорки и рационализации. Он пишет не о цвете сандалий Рамзеса II и не о способе постройки пирамид. Он пишет о главном. О душе Египта. О сути любого традиционалистского общества. О том, каким образом происходит его столкновение с переменами, и о том, возможно ли в принципе его превращение в общество современного типа, и какой ценой.
Постоянные ироничные отсылки к современной реальности, переключения с высокого пафоса ситуации на забавную прозу жизни, на первый взгляд, остужает накал глобальных вопросов, которые писатель решился поднять. Но, мне кажется, юмор не уводит читателя от поставленных вопросов, а лишь глубже их оттеняет, превращая каждую значимую ситуацию в афоризм, в притчу.
Пратчетт пишет не о фантастических персонажах Плоского мира, и даже не о древних египтянах. Он пишет о современных людях и для современных людей. Замечательные в своей меткости, злободневные бытовые и психологические подробности, аллюзии к современному миру и к его истории, подтрунивание над всеми гранями реальности начиная от эротических татуировок на накачанном теле громилы, и заканчивая казусами античной философии — все это делает мир романа живым, реалистичным. Но с заднего плана, сквозь чехарду вроде бы бестолково, хаотично развивающихся событий все время проступает главная, осевая идея. Что возьмет верх? Личность или традиция?
И есть ли в этой борьбе рецепт победы? Пратчетт этого рецепта не знает. Он не знает, что нужно сделать, чтобы вытащить традиционалистское общество на путь прогресса. Но он точно знает, чего делать нельзя. Теппик мечется бестолково, бежит как белка в колесе, пытаясь избежать хотя бы явного зла, и с ужасом осознавая, что все, к чему он прикасается, как царь, превращается в смертные казни, в отрубленные руки, в попранную справедливость, в недоумение и раздражение всех тех, кого он так хотел осчастливить. Чтобы не быть злодеем и убийцей ему приходится отказаться от царства. Отказываться от власти ради добра и справедливости для него — легко и приятно.
Но вот отказаться от родины ради счастья он не может. Его хаотичная деятельность принесла свои плоды. Он, как инородный предмет, попавший в сложный механизм, с неизбежностью нарушил из века в век продолжавшееся движение традиционных шестеренок. Пирамида, которую по его приказу строят, чтобы с почестями захоронить его отца, оказывается слишком большой. Слишком сильный магический артефакт не просто замедляет, «высасывает» время из Джелибейби. Пространство вокруг пирамид схлопывается и страна попадает в полную самоизоляцию, «зависает» в своей отдельной, собственной вселенной. А в реальном, «внешнем» мире на ее месте не остается ничего — пустое место. Традиционалистское общество, выведенное из равновесия не враждебным, а лишь посторонним, чуждым влиянием, с неизбежностью пришло к катастрофе.
Пратчетт не любит слов «метафора» и «символ». Жестко и совершенно справедливо иронизирует над ними и над их излишне частым применением в жизни. Однако сам ход событий в его романе глубоко символичен и метафоричен. Общество господствующих традиций обречено на медленное угасание. Ведь традиция - это повторение того, что уже было, т. е. остановка в развитии, в то время, как соседи развиваться не прекращают. Причем, чем более развитые общества окружают общество традиционалистское, тем больше вероятность, что любое их соприкосновение превратит угасание в стремительную катастрофу. Железный занавес, китайская стена, желание отгородиться от внешнего мира — это, по сути, полное «схлопывание» страны, в результате которого она просто исчезает из мира, перестает существовать для всех тех кто прежде ее замечал и с ней как-то считался.
Теппик, бегущий от своего царства, спасая от смерти свою девушку — Птрасси, оказывается вне этого схлопнувшегося мира. Он пытается найти помощь в соседней державе. Но соседям нет до его родины никакого дела. Жизнь тянет его и Птрасси в водоворот возможностей и приключений. И без их родины мир огромен, и они, безусловно, найдут себе в этом мире достойное место. Но он слышит голос предков - «если ты ничего не сделаешь, мы исчезнем, словно нас никогда не было». И он, отказавшись от всех возможностей и мечтаний, возвращается обратно — в страну, где он теперь не царь, а беглый преступник, чтобы сделать для спасения этой страны хоть что-то. Хотя он и не представляет, что же он может сделать. И даже не очень четко представляет, как сможет туда вернуться, и сможет ли вообще.
Будь «Пирамиды» романом в стиле реализма, на этом бы все и закончилось. Теппик был бы убит на границе, при попытке вернуться домой, или при попытке как-то исправить ситуацию дома. Но в мире фентези отчаянным героям всегда дается шанс на победу. «Один шанс на миллион обязательно сработает». Однако, пратчеттовское фентези - это фентези особого рода. Реальные герои романов — обыкновенные люди, которым свойственно мечтать и обманываться, ошибаться и выкручиваться, плутовать, спасаться и... совершать подвиги. Не красивые героические подвиги, а те самые, которые — устранение чьей-то (возможно и собственной) ошибки или глупости, те самые, которые совершаются в грязи и спешке, тем, что под руку попалось, потому что «кто-то же должен это сделать» и даже потому что «просто не куда уже было бежать».
Теппик просто очень хочет спасти свою страну, свой народ, свой мир. Делает то, что считает правильным, и не думает о том, как остаться в живых, и что с ним будет потом. И этот мир, с его помощью, спасает себя сам.
Сотни его оживших предков, вышедших из своих склепов-пирамид, приходят к нему на помощь. Самый сильный образ романа - пирамида из предков, поднимающих его все выше и выше. Предки, стоящие на плечах своих предков, стоящих на плечах своих предков и так до самого низа — до начала времен. А на вершине он — их последний потомок, от которого зависит сейчас — сохранится ли их мир, будет ли в будущем продолжена ввысь эта живая пирамида предков и потомков - гораздо более важная и волшебная, чем все каменные пирамиды фантастической Джейлибеби и реального Египта.
Как и чем все закончилось — рассказывать не интересно. Те кто читал — и так знают. А кто не читал — прочитайте. Оно того стоит.